tbil
СИЛА МОЛИТВЫ

Многоводная река истории Грузии, насчитывающая несколько тысячелетий, течет из Месопотамии; ее начало относится к временам Нимврода, основателя Вавилона – первой столицы мира.

Один из знатных жителей Вавилона Таргамос не пожелал стать рабом Нимврода и его безумной затеи – построить башню выше “гор Севера” и вознести престол до небес. Таргамос со своим семейством и домочадцами тайно покинул Вавилон, и отправился из Междуречья на север, подобно Аврааму, который повинуясь голосу Божьему, оставил город Ур, с его идолами, и пошел в неведомую землю, которую обещал ему Господь. Таргамос раскинул свои шатры в том месте, где Азия и Европа, столкнувшись друг с другом, как две огромные льдины, поднялись своими краями вверх и образовали Кавказский хребет – каменную границу между Востоком и Западом. Таргамос сделался родоначальником кавказских народов и племен, а его сын Картлос положил основание Грузии, как государству. Грузия на родном языке называется Сакартвело (земля Картлоса), а ее современное русское название “Грузия” — от Гюрджистан, что означает на тюркском языке “воинский стан”, а буквально “стан силы”. На многих языках Грузия называется Георгией – страной земледельцев, в отличие от окружавших ее кочевых племен. В последствии это название приобрело еще другой смысл – “страна святого Георгия”, особенно почитаемого в Грузии.

Древней столицей Грузии был город Мцхета, расположенный на месте слияния двух рек Мтквари (Куры) и Арагви. Его основал старший сын Картлоса по имени Мцхетос (в переводе “помазанный елеем”). Страной управлял Мцхетский мамасахлиси (в переводе “отец дома”, аналог великого князя). Во времена Александра Македонского и его эпигонов Грузия попадает под власть греков. Чтобы свергнуть иго чужеземцев, нужно было централизованное правление, которое собрало бы области Грузии воедино, и сплотило бы ее народ, как сжимаются воедино пальцы на рукояти меча. В начале IIIв. до Р.Х. власть мамасахлисов упраздняется и первым царем Грузии становится Парнаоз, потомок персидского царя Дария, убитого Александром Македонским, и его жены -грузинки. Парнаоз освободил страну от завоевателей, как изгоняют из сада вепрей, и основал династию парнаозидов, которые царствовали до конца IIIв. по Р.Х. Последняя царевна из этого славного рода Абешура, по совету князей была выдана замуж за персидского царевича Мириана ( в переводе “солнечный”).

От этого брака начинается в Грузии новая династия Хосроидов (Сасанидов), продолжающаяся 5 столетий. При царе Мириане Грузия приняла христианство (318-337гг). Если царь Парнаоз сверг власть завоевателей и сокрушил медный ярем, лежащий на выи народа, то царь Мириан освободил Грузию от служения демонам, сокрушил идолов, как вражеских воинов, и воздвиг как духовные крепости первые христианские храмы. При нем была основана Грузинская Церковь с архиепископом во главе. При царе Мириане и его преемников началось духовное просвещение грузинского народа и горских племен.

История Грузии – это история непрерывных воин. Кажется, что пергаментные листы грузинской летописи, написаны тушью из пепла от пожарищ, разведенного слезами, и киноварью из крови, собранной на поле битв.

Первым, кто объявил войну сыновьям Таргамоса, был Нимврод. Он дал две клятвы: построить башню, вершина которой касалась бы небес, и покорить Кавказ, куда, как в неприступную крепость, скрылись восемь братьев – сыновей Таргамоса. Но башня осталась недостроенной, а Кавказ – не покоренным. Вавилонский тиран захотел встать одной ногой на Арарат, а другой – на Эльбрус; он собирался привести в Вавилон сыновей Таргамоса, закованных в цепи, но назад привезли его окровавленный труп. Вавилонская башня упала под собственной тяжестью, а Нимврод погиб от стрелы, пронзившей медные латы на его груди.

Другой завоеватель – Кир, сломавший ворота Вавилона, хотел сделать то, что не удалось Нимвроду: он пошел по его следам на Север, чтобы набросить ловчую сеть на горы Кавказа, как пленяют тигра, и вырубить на скалах надписи о своей победе, но погиб в лабиринте ущелий и гор. Отрубленную голову второго завоевателя мира подняла за волосы как трофей, царица кавказских племен перед своим войском.

Пока потомки Таргамоса были едины, Кавказ оставался непобедимым. Если из многих шелковых нитей сплести одну вервь, то, как бы не был силен воин, он не сможет разорвать ее своими руками.

Но наступило время, когда распалось это единство — разорвалась вервь, связывающая народы Кавказа, и завоеватель мог рвать нити одну за другой.

Вавилонян сменили ассирийцы. Предания говорят о походах Семирамиды на Кавказ. На страницах летописей Грузии появляются имена новых завоевателей: скифов, мидийцев, греков. Они проходят через сцену истории, чтобы дать место другим; за одной волной, откатывающейся от берега, набегает другая волна. С каждым столетием испытания, которым подвергалась страна, становятся все более тяжелыми.

В 7-ом столетии внезапно пришла беда с Востока, как смерч из пустыни: арабские войска, сломив сопротивление Византии и Персии, вторглись в Грузию, которая осталась одна лицом к лицу с огромным Халифатом, который превосходил по своей величине Римскую империю времен счастливого Августа, а его полководцы своими походами затмили славу победоносного Траяна.

Помощи неоткуда было ждать. Византия, терявшая свои провинции, была похожа на дуб, расщепленный молнией, с опаленной кроной и сломанными ветвями. Персия лежала у ног победителя, как сраженный гладиатор на арене Колизея. Армения от ударов Халифата распалась на части, как чаша, упавшая на камень. Кавказская Албания, потерявшая свой язык и письменность, была похожа на пленницу, онемевшую от горя. Христиане Албании уходили из равнин в горы, как в древности римские христиане скрывались в катакомбах. В горных областях еще стояли храмы и совершалось богослужение, но в равнинах уже развевались зеленые знамена ислама и вместо звона колоколов раздавались крики муэдзинов, призывавших мусульман к намазу. Хазария терпела поражение за поражением. Ее каган метался как ранений волк от границы к границе — от Волги до Черного моря — собирая остатки войск.

Особенно опустошительным для Грузии было нашествие халифа Мурвана — Кру, прозванного Глухим, потому что он не внимал ни мольбам побежденных о пощаде, ни советам своих полководцев. В это время население Грузии старалось укрыться в горных областях, как в нерукотворной крепости. Горцы, по закону гостеприимства, оказывали помощь соплеменникам, давали им кров в своих хижинах, делились с ними скудными запасами провизии, а нередко последним куском хлеба. Но Грузия была похожа на стальной клинок, который сгибался, не ломаясь, а затем выпрямлялся вновь.

Халиф Мурван, преследуя армянского царя Сумбата, вторгся в Имеретию, но здесь встретил упорное сопротивление Аргветских князей Давида и Константина, которые разбили передовые отряды халифа и обратили их в бегство. В ярости он разрушил столицу Имерети Кутаиси и предал пыткам и смерти Давида и Константина, которые отказались принять ислам, а затем с огромной армией вышел к побережью Черного моря. Войско Мурвана состояло не только из арабов; в нем находились отряды персов, сирийцев, негров из Эфиопии и Судана, и других народов, обращенных в мусульманство. Он осадил Колхидскую крепость Анакопию, где укрывались грузинские цари Мирр и Арчил. Гарнизон состоял всего из 3-х тысяч воинов; на каждого защитника Анакопии приходилось несколько десятков закаленных в боях всадников и лучников. Казалось, что гибель неизбежна, и сама крепость превратилась в западню для осажденных. Побережье и окрестные горы покрылись шатрами магометан, как будто за ночь вокруг Анакопии внезапно вырос лес. Крепость была похожа на голубиное гнездо, свитое на вершине кипариса: ствол дерева обвил огромный змей и, извиваясь, ползет вверх с шипением и свистом, чтобы пожрать беззащитных птенцов. В крепости находилась другая духовная крепость — могила апостола Симона Кананита, просветителя Колхиды.

Много сот лет назад город Самария был окружен ассирийскими войсками. Помощь не приходила. Израильский царь уже хотел открыть ворота города и сдаться на милость победителя. Но рядом с царем был пророк Елисей, который молился об освобождении Самарии. Он сказал царю, что тот увидит чудо, и в туже ночь ассирияне покинули свой лагерь, оставили добычу, и побежали прочь, гонимые необъяснимым страхом.

Арабы подвели к Анакопии стенобитные орудия; каждое из них представляло собой деревянную башню. Некоторые были таких размеров, что части одного орудия везли на 40 верблюдов. Удары таранов как удары грома отзывались эхом в горах, а их стальные наконечники как зубы дракона вгрызались в камни стен.

За 2 тысячи лет назад до Мурвана-Кру египетский фараон преследовал Моисея, который во главе израильтян шел по пустыне. И, вдруг, беглецы с ужасом увидели перед собой Красное море, которое преграждало их путь, как бездна, разверзшаяся под ногами. Скрыться было некуда: впереди волны моря, позади – войска фараона.

Анакопия была окружена со всех сторон: на востоке горы, на западе море, вокруг – войска арабов, готовящихся к штурму, похожие на вздымающиеся волны.

Господь сказал Моисею “Что ты вопиешь ко Мне?”. Уста Моисея молчали, но сердце его безгласно вопияло к Богу, будто он разрывал свое сердце, как одежду во время скорби. Совершилось чудо: расступилось море, давая дорогу Моисею, повинуясь молитве пророка.

Силы защитников Анакопии таяли. Царь Мирр, старший брат Арчила, истекал кровью от ран, полученных в бою. Оставалось последнее, но самое сильное оружие – молитва. Царь Арчил, припав к гробнице апостола Симона, молился, как будто сердце его источало не слова, а кровь, подобную той, что сочилась из ран его брата.

Господь услышал молитву царя, как некогда услышал пророка Моисея. Небо покрылось свинцовыми тучами, как перед потопом, будто море поднялось ввысь и как чаша опрокинулось на землю. Ливень, похожий на водопад, непроницаемой стеной обрушился на стан арабов. По склонам понеслись потоки, словно открылась бездна вод, скрытая в горах. Море, выступив из берегов, смело часть лагеря и стенобитные оружия, находящиеся у побережья: словно волны слизали берег огромным шершавым языком.

Когда Моисей с народом прошли по дну Красного моря, то оно сомкнуло свои уста над войском фараона, как засыпают землей общую могилу.

Мурван-Кру с остатками своей армии, как после побоища, отступил вглубь страны, в Менгрелию. Он бежал будто преследуемый врагами от разбушевавшейся стихии, но и здесь его постигла новое поражение: две реки, между которыми расположился стан арабов, от ливня вышли из берегов — будто стая львов выбежали из чащи леса и бросились на добычу. Грохот грома, шум дождя и гул стремительных потоков, которые влачили огромные деревья, вырванные с корнями, и катили камни, заглушали крики и вопли людей. Казалось, что на помощь морю пришли реки, как его младшие сестры. По топким болотам Колхиды властитель Азии отступил на юг. Вместо добычи, брошенной на пути, воины Мурвана несли назад только грязь, прилипшую к их одежде.

Враг ушел: ранений зверь уполз в свое логовище, лесной пожар погас. Но страна была разорена; она лежала в развалинах и пепелище. Странник, зашедший в село, редко мог увидеть дым очага над крышей дома, вьющийся как лоза винограда, а ночью – свет, мерцающий как звезда в окне. Окрестности городов оглашали вой шакалов и крики воронов, ищущих непогребенные трупы.

Царь Арчил был отцом для своего измученного народа. Он как самарянин из евангельской притчи, исцелял его кровоточащие раны; казалось, что он взял истерзанную страну на свои плечи. В Грузии словно наступила весна. Люди, скрывавшиеся в горах, возвращались в свои жилища, как птицы после снежной зимы прилетают назад и отыскивают свои оставленные гнезда. Земля, заросшая травой, покрылась золотой парчой пшеницы; города и села оглашал звон умолкнувших колоколов, а поля и долины – песни земледельцев. Крепости и замки поднимались из руин, как воины после сна, чтобы снова своей каменной грудью защищать Грузию.

Во время царствования Арчила произошло событие, которое в последствии приобрело огромное значение для истории страны. В Грузию из Византии приехали князя из рода Панкратия (Баграта); от его имени произошла фамилия Багратиони. Они вели свое происхождение от псалмопевца Давида и являлись потомками Клеопы, брата Иосифа Обручника. При византийском императоре Юстиниане Великом(6в.) их семейство приняло крещение. Они поступили на службу императору и прославились доблестью и военными подвигами. Царь Арчил дал им земли в Тао-Кларджети, а затем еще удел в Кахетии – единственной области, не разоренной арабами. В последствии они разделились на три ветви: грузинские Багратиони, армянские Багратуни, и осетинские Багратиды. На фамильном гербе Багратиони изображены Хитон Господень (хранящийся во Мцхета), гусли царя Давида и праща, которой юный псалмопевец поразил в единоборстве Голиафа. После смерти царя Арчила и его преемника Иоанна, последнего из рода Хосроидов, в Грузии воцарилась новая династия Багратиони, которая в глазах народа явилась духовной цепью, соединявшей Грузию с Палестиной, а грузинских царей — со священным родом царя Давида, в котором Господь благоволил явиться на землю.

К царям из династии Багратиони принадлежат святые Грузинской Церкви, как алмазы в ее диадеме: Давид Строитель, Тамара Великая, Димитрий Самопожертвователь, Кетеван царица Кахетии, и Луарсаб царь Картли. Их имена стали светочем Православия, их деяния — примером для будущих поколений, а их любовь к народу и забота о стране – завещанием для тех правителей, которым история вручала власть. Грузия стала неотделимой от их имен.

К концу жизни царя Арчила снова черные тучи, как крылья дракона, нависли над Грузией.

После междоусобиц в Халифате эмир Асим, захвативший власть, решил отомстить царю Арчилу за то, что тот отказался вмешаться в династическую борьбу, где сын, чтобы захватить власть, душил отца и отравлял мать, а брат вонзал нож в спину брата. С полчищами арабов эмир вторгся в пределы Грузии, грозя подвергнуть ее новому опустошению. Нашествие было неожиданным. Арчил ежегодно выплачивал арабам подать, налагаемую на христиан, которая называлась “выкупом за жизнь”.

Царь не успел собрать войско, да и вряд ли мог сопротивляться могущественному Халифату, поэтому он решил явиться к эмиру, чтобы предотвратить кровопролитие. Тот принял царя с честью, вышел к нему на встречу и обещал не разорять Грузию. Но враги Арчила донесли эмиру, что он знает место, где хранятся сокровища византийского императора Ираклия, вывезенные из Персии, но скрывает его от арабов. Асим велел заковать в цепи грузинского царя и привести его на суд.

Арчил ответил эмиру, что он еще в детстве слышал от своего деда о том, что византийцы захватили казну у персидского шаха Хосроя и увезли на родину, а часть оставили в Кутаиси, но затем, опасаясь арабов, отправили оставшееся золото в Константинополь. Эмир и так знал, что это обвинение ложно: не в обычае греков закапывать свою пшеницу в борозды чужого поля. Но он решил не выпускать пленника живым. Царя Арчила любил народ, и уважали предшественники Асима, а в глазах узурпатора это самое большое преступление, для которого нет снисхождения и пощады. Участь царя была решена. Эмир потребовал у Арчила, чтобы тот принял ислам, угрожая пытками и смертью. Царь ответил, что для него смерть – это отречение от веры, а мученичество за Христа – вечная жизнь. Эмир знал, что пытки не сломят царя, и он только покажет свое бессилие, поэтому, призвав палача, велел немедленно казнить Арчила.

Палач, повинуясь приказу, даже не вывел пленника из стана, а отрубил ему голову недалеко от шатра эмира. Тело царя бросили на съедение зверям, но хищники, как бы преклоняясь перед подвигом царя, не прикоснулись к нему, и оно лежало на поле без следов тления. Жители селения Тба тайно взяли тело мученика, и погребли его в горах, селении Надокра, в храме, построенном самим Арчилом, как будто царь еще при жизни приготовил себе усыпальницу. Этот храм высится на пологом склоне горы, покрытом густым лесом. Здесь всегда царит глубокая тишина, словно одинокая птица своим пением, и деревья шелестом листвы, бояться нарушить вечный сон царя. Здесь воздух напоен, какой то особой чистотой, будто освящен дыханием уст царя. Это гора похожа на трон, с которого царь Арчил осматривает свои владения.

Кажется, что в полумраке храма сияет невидимый свет, а на гробнице царя написаны слова: “Здесь место, которое я возлюбил; здесь мой покой на веки”.

Архимандрит Рафаил Карелин